Где насилие превращается в настоящий реквием.
13 ноября Netflix выпустил новый сериал «Икусагами: Последний самурай», который можно расценивать как ответ «Сегуну». Правда, делая ставку на дерзкую и бойкую адаптацию одноименного романа Сёго Имамуры, стриминг также вознамерился возродить интерес к «королевским битвам».
В последние годы жанр «королевских битв» превратился в культурный реликт. После «Голодных игр», «Игры в кальмара» и «Алисы в Пограничье» он кажется исчерпанным: формула отработана, метафоры узнаваемы, зрительская усталость закономерна. Массовая эксплуатация жанра в кино и сериалах довела его до состояния шаблона, который уже мало кого способен удивить. И именно на этом фоне появление «Икусагами: Последний самурай» выглядит почти парадоксом — сериал выходит в момент спада тренда, но этим же и обретает культурный вес: он не повторяет жанр, а пытается заново очертить его границы.
Маркетинговая формула «“Игра в кальмара”, но с самураями» звучит удобно, но все-таки обманывает. Впрочем, история стара как мир: отчаявшиеся участники, загадочный организатор, богатые любители кровавого зрелища. Однако за этой упаковкой скрыта принципиально иная оптика. «Икусагами: Последний самурай» рассказывает не о простых людях, брошенных в ловушку обстоятельств, а о классе, который история уже списала в архив — бывших специалистов по насилию, оказавшихся ненужными в новой конфигурации эпохи Мэйдзи. Здесь трагедия рождается не из бедности, а из избыточности, из ощущения, что сам смысл твоей профессии растворился, а вместе с ним и возможность существовать.
Драматургия сериала выстраивается на смертях, превращая их в опорные точки истории. Честь ничего не значит там, где сама игра превалирует над созданием. Кавамура, появляющийся как носитель устаревших идеалов бусидо, почти сразу становится жестокой пародией на самого себя: его слова о «чистоте духа» оборачиваются добиванием раненого участника. Мгновение, в котором ритуал перекашивается в насилие, показывает, как легко ностальгию превратить в оружие. Его гибель от руки Саги воспринимается не как победа, а как освобождение. Всего лишь мягкое признание того, что застылые идеалы умирают тише, чем их защитники.
Конечно, в центре всего — Сюдзиро Сага, некогда знаменитый мастер меча, а ныне человек, которого утраты превратили в прозрачную и пустую фигуру. Он вступает в состязание не ради чести (она для него давно утратила значение), а из чувства неизбежности. Мир меняется быстрее, чем он успевает понять собственную роль в нем, и эта аморфность делает его одним из самых трагичных героев современного японского телевидения. Его финальная дуэль с Аримой — кульминация не только сезона, но и всей темы. Арима является воплощением новой Японии: западная дисциплина, рациональность, модерн, желающий стереть феодальное прошлое так же, как следы крови. Их схватка — спор эпох: Арима стремится уничтожить прошлое, а Сага лишь желает позволить ему умереть достойно. И когда Сага одерживает победу, она оказывается пустой и бессмысленной: мир уже сделал выбор, и мечник в нем больше не нужен.
Финал лишь закрепляет эту мысль. Обессиленный Сага добирается до Токио один. Никакой награды не существует — ее никогда и не предполагалось. Цель операции была простой: уничтожить всех. Чиновники закрывают дело привычной административной сухостью: «в живых остался один, и это ненадолго». Сага падает на ступенях безымянного здания, сжимая деревянный жетон, свой собственный смертный приговор. Экран гаснет, оставляя только один вывод: он действительно последний самурай, а быть последним значит исчезнуть. И в этот раз по-настоящему, навсегда.
Несмотря на мрачность, сериал обладает силой. Камерные и жесткие бои выглядят как попытки вырваться из угла, а не как зрелище; тематическая цельность создает ощущение густой, плотной ткани; игра Дзюнъити Окады собирает эмоции сезона в единое движение, тонкое и пронзительное. Но «Последний самурай» не лишен и недостатков: середина сезона перегружена персонажами, которым не дают раскрыться. Политическая линия появляется слишком поздно, оставаясь тенью. Шести серий явно недостаточно для такого мира.
Тем не менее «Икусагами: Последний самурай» остается редким примером исторического боевика, где насилие превращается не в зрелищность, а в реквием. Он несовершенен, но честен, и именно эта честность заставляет досмотреть до конца, как будто провожая эпоху, которая уходит, не спрашивая, готов ли ты ее отпустить.
Ася Заболоцкая
Источник: www.kinoafisha.info