Мы подводим итоги уходящего года.
Константин Киценюк, главный редактор
«Франкенштейн» (реж. Гильермо дель Торо)
Под конец года уже как будто не осталось сил на глубокие размышления и сложные смыслы. Хотелось простого, понятного и красивого. Кроме «F1», нашелся и другой визуальный аттракцион.
«Франкенштейн» — возможно, самый красивый фильм, вышедший в этом году. У Гильермо дель Торо получилась ужасающе прекрасная сказка. Викторианская и готическая эстетика, безупречная цветовая палитра и кадры, больше похожие на живописные полотна. Даже легкая театральность происходящего становится частью местного шарма. В сюжете нет экстравагантных переосмыслений и неожиданных ходов: почти все так, как завещала Мэри Шелли.
Для меня «Франкенштейн» просто совпал с новогодним настроением. Это не кино на века, но точно одно из самых ярких визуально‑звуковых наслаждений года. Наслаждаемся прекрасным здесь и сейчас — на большее в 2025-м надеяться не приходится.
Максим Федоров, редактор раздела «Сериалы»
«Метод исключения» (реж. Пак Чхан-ук)
Уморительная сатира о менеджере, которого система превращает в маньяка, убивающего конкурентов за рабочее место. Взяв за основу американский роман 30-летней давности, Пак Чхан-ук перенес действие в современный Сеул, показав, что проблемы классового неравенства и зависимости от социальной роли стали лишь актуальнее. В особенности — для Южной Кореи, где, как выражается главный герой, «увольнение равнозначно смерти». Постановщик нажимает на болевые точки общества, но обходится без нравоучений, упаковывая тяжелую тему в формат черной комедии. Доведенный до ручки обыватель трансформируется в неловкого маньяка, каждое преступление которого оборачивается фарсом. Причем мстит он не тем, кто разрушил его жизнь, а таким же работягам, как и он сам. Иронично и то, что жертву капитализма играет Ли Бен-хон, в «Игре в кальмара» выступавший на стороне угнетателей. Впрочем, главным злодеем все равно оказывается ИИ.
София Маргацкая, кинокритик
«Новая волна» (реж. Ричард Линклейтер)
Линклейтер красиво встает на волну тренда снимать кино о закулисье кинематографа. Продолжая тематики, начатые Гондри в «Книге решений» или Дюпье во «Втором акте» еще в прошлом году, режиссер маскирует пылкое признание в любви кино за формой байопика. Якобы погружаясь в те двадцать дней, когда великий Жан-Люк Годар снимал свой дебют «На последнем дыхании», Линклейтер очень точно и при этом очень весело и легко вырисовывает портрет целой эпохи, которая подарила всем нам французскую новую волну. Самое интересное, что в этом псевдобайопике рядовой зритель сможет проникнуться личной историей творческой смекалки, упорства и зависти как двигателя идей. Истинный же синефил однозначно насладится тонкими отсылками, локальным юмором и признанием того, что кино — это всегда по любви и только для отважных. Линклейтеру удалось создать сложный многоплановый фильм, имеющий все шансы завоевать сердце очень большой аудитории, даже той, которая впервые слышит имена Годара, Трюффо, Брессона и многих других.
Арина Виногородская, кинокритик
«Гадкая сестра» (реж. Эмили Блихфельдт)
Переосмысление известных сказок с точки зрения антагонистов — идея не новая, но в своем дебютном фильме Эмили Блихфельдт идет туда, куда ее предшественники не решались. Старшая сводная сестра Золушки Эльвира (невероятная во всех смыслах роль Леа Мюрен) — никакая не злодейка и не завистница. Она сентиментальная девушка, воспитанная на романтических сказках и отчаянно влюбленная в прекрасного принца. Но вот незадача: в отличие от красотки-Золушки, которой любовь и внимание достаются по щелчку пальцев, дурнушке Эльвире не светит ничего, кроме насмешек и плохо скрытого пренебрежения. Чтобы отвоевать место под солнцем и «стать лучшей версией себя», в ход пойдет все: изнурительные диеты, корсеты, иглы и даже нож. Получилось местами прекрасное, а местами омерзительно-отталкивающее (в визуальном плане «Гадкая сестра» гораздо радикальнее недавней «Субстанции») высказывание о попытках вписаться в рамки, в которых внешнее превалирует над внутренним, справедливости не существует, а красота вовсе не обязательно соседствует с добродетелью. В конце концов, единственным человеком, способным проявить к Эльвире простое человеческое участие, окажется не прекрасный (на самом деле, ужасный) принц, не Золушка (которая здесь не такая уж добрая и невинная), не жадная до денег мать, а ничем не примечательная младшая сестра Альма, выбравшая единственно верный способ выиграть в этой гонке — отказаться играть.
Гия Сичинава, кинокритик
«Голубая луна» (реж. Ричард Линклейтер)
2025-й кажется годом негромких работ. Пока Ари Астер и Пол Томас Андерсон пытались в своих амбициозных и масштабных по меркам авторского кино проектах реанимировать славные времена Нового Голливуда, ухватив дух времени за хвост, многие другие режиссеры разыгрывали небольшие человеческие драмы и комедии (см. «Сентиментальная ценность», «Прости, детка», «Чудаки из Балтимора», etc.). Среди этих других особенно выделяется Ричард Линклейтер, представивший в 2025-м сразу два замечательных фильма.
Громкая слава его «Новой волны» оставила в тени не уступающую ей в изяществе «Грустную луну» — картину одного вечера из жизни шута и поэта-песенника Лоренца Харта, чьи слова воспели музыка Ричарда Роджерса и голос Билли Холлидэй (знаменитая песня Blue Moon, подарившая название фильму, — один из многих написанных им хитов).
Линклейтер безошибочно верный тональности его стихов — элегантных и соблазнительных, сентиментальных и иронических — по театральному загоняет Харта в угол, наблюдая за последним рывком его изъеденного самоиронией сердца к общему для всего рода человеческого финалу в самых подходящих для этого декорациях плещущегося в негромких отсветах янтарного виски бара, где его бывший напарник Дик Роджерс празднует успех своего нового мюзикла «Оклахома!». Триумф одного означает неизбежный крах второго. Что Роджерсу — жизнь, то Харту — смерть: одинокая, берущая в свидетели устало подмигивающую холодным полумесяцем Луну (разумеется, грустную).
Историю последних дней плешивого коротышки Харта — неприлично обаятельного поэта с чистым сердцем, пропитой печенью и грязным языком — Линклейтер превращает в слишком многим из нас понятную драму о том, что нас если и любят, то не так, как нам бы этого хотелось, пользуясь методами старого доброго «папиного кино», с которым так неистово сражалась «Новая волна». «Грустная луна» (перевод «Голубая луна» кажется чересчур буквальным и при этом неточным) — кино исключительно элегантное в своей верности слову, почти театральное в своей камерности и приверженности единству времени, места и действия. Линклейтер доказывает, что автор выше суммы своих приемов, а кино у каждого не только свое, но еще и очень разное. Оставлять подобное подтверждение режиссерской виртуозности без упоминания было бы просто непростительно.
Ася Заболоцкая, кинокритик
«Воскрешение» (реж. Би Гань)
Что же такое кино? Живет ли оно? Дышит ли оно? Есть ли у него лицо? Можно ли считать, что каждый фильм — это отдельные маски, которые оно меняет от проекта к проекту?
Би Гань, китайский режиссер-виртуоз, создал целую личность кинематографу в своем новом фильме «Воскрешение». Сначала она совершенно немая, хаотичная, как маленький ребенок, еще не научившийся произносить слова, позже начинает познавать мир и делать первые шаги, следом становится бунтующим подростком, а в конце находит стабильность и гармонию в своей жизни.
«Воскрешение» — это кинематографическая Библия, где Би Гань показывает разные периоды кинематографа, наполняя их лицами, запахами и душами. Фильм живет, у него есть сердце, не надо его хоронить раньше времени. Вы только посмотрите, как фантасмагория сменяется неоновыми лампами, как драматургия от «чеховского ружья» переходит в нелинейность. На это способен только кинематограф и никакое другое медиа — Би Гань это прекрасно понимает и просто снимает настоящее любовное письмо кино.
Поэтому какой еще фильм может стать самым важным личном для меня. Конечно тот, который все еще верит в настоящую магию кино.
Полина Резникова, кинокритик
«28 лет спустя» (реж. Дэнни Бойл)
Прошло больше двадцати лет с тех пор, как зрители впервые увидели Киллиана Мерфи, идущего в полном одиночестве по пустынным улицам Лондона. «28 дней спустя» вывели жанр зомби-хоррора из разряда нишевого кино и доказали, что даже без денег, но с оригинальной идеей и дерзким монтажом можно снять вечную классику. Картина положила начало совершенно новой эстетике, а ее создатели заняли место в пантеоне лучших режиссеров поколения. Дэнни Бойл позже получил премию «Оскар», а сценарист Алекс Гарленд превратился в ведущего автора и постановщика научной фантастики. Их воссоединение могло обернуться очередной погоней за кассой в эпоху франшизного производства, но вместо этого стало образцовым примером того, каким многослойным может быть хоррор-фильм.
Авторы отдают дань оригиналу: культовость «28 дней спустя» во многом обусловлена ограниченным бюджетом, поэтому новый фильм в основном снят на iPhone 15. Идейно Бойл и Гарленд вновь больше склоняются к философским рассуждениям, чем к кровавому боевику. Картина пропитана недоверием к отцовской фигуре и сложившемуся укладу, поднимает вопросы о границах защищенности и изоляции. В солнечных полях скрываются эволюционировавшие зомби, смертельная угроза нависает вместе с красотой бескрайнего космоса, а в попытке излечения таится погибель. Создатели находят идеальный баланс контрастов — между уважением к картине, запустившей их карьеру, и тем, как выросли они сами и возможности индустрии за прошедшее время. Нас ждет еще два продолжения, и следующее, «Храм из костей», откроет парад самых ожидаемых лент 2026 года с премьерой уже в январе.
Ольга Корф, кинокритик
«Сентиментальная ценность» (реж. Йоаким Триер)
«Сентиментальная ценность» — скандинавская лирическая драма, в которой встречаются дух Норы из ибсеновского «Кукольного дома» с прозрением пожилого гения Борга из «Земляничной поляны». Но камера Йоакима Триера следует не за холодным «бергмановским» патриархом (Стеллан Скарсгард), а за его надломленной дочерью-актрисой (Ренате Реинсве). От ее имени Триер (сам отец двух дочерей) исследует мучительную дилемму: совместимы ли гений и родительская чуткость? Ответом становится семейный портрет, отпечатавшийся в воспоминаниях и застывший в доме — еще одном главном герое картины. Но если для ибсеновской Норы дом был клеткой, то для Норы Триера фамильный особняк — живое, дышащее существо. Он хранит тепло шумных ужинов и эхо ссор, его трещины — шрамы от обид, а старая печь становится ухом, подслушивающим семейные тайны. Триер показывает, как искусство из предмета конфликта превращается в единственный возможный способ общения, а затем и в инструмент для примирения. Безусловно, одна из самых сильных и эмоциональных картин года.
Юрий Волошин, редактор
«Грешники» (реж. Райан Куглер)
Вампирская тема в кино и сериалах исследована вдоль и поперек, поэтому тем ценнее редкие жемчужинки, которые придают избитым сюжетам новое измерение в свежей форме. Публика поспешила сравнить «Грешников» с «От заката до рассвета» Роберта Родригеса ввиду некоторых фабульных сходств, однако стоит признать, что у Куглера получилось не только развлекательное зрелище, но также яркое и киногеничное высказывание на тему культурной идентичности. Обаятельный и хитроумный вампир Реммик, заставший еще времена, когда его родная Ирландия не знала христианства, призывает присоединиться к экстатическому коллективному танцу, позабыв об индивидуализме и собственных корнях. Вы готовы отплясывать в унисон с толпой или все-таки предпочтете сохранить островок собственной самобытности и разнообразия, средоточием чего в фильме становится афроамериканский блюз — вот один из вопросов, который ставит Куглер в «Грешниках». На самом деле ответ не так очевиден. Впрочем, снять это кино стоило уже хотя бы ради центральной сцены, в которой под магическую музыку происходит сосуществование разных эпох.
Киноафиша.инфо
Источник: www.kinoafisha.info